Болезненная женщина, Кисараги запомнил ее молочную кожу, как будто присыпанную пылью. Она не выходила из своих покоев - ноги ее были недвижимы. Болезнь отняла у нее возможность двигать сначала руками, потом и ногами, после этого изменили язык и зрение... наверное, слуги даже не сразу поняли, что императрица умерла и какое-то время еще ухаживали за ней. Кисараги не удивился бы, будь это так. В последние месяцы его к в покои императрицы не допускали. Да и эти походы... он чувствовал себя обезьянкой, зверьком, который радует больную женщину своим нелепым видом. Ему надлежало стоять возле постели, пока слабое движение руки за полупрозрачным пологом не освободит его. В комнате всегда пахло цветами, но чересчур сладко, с привкусом болезни.
Иногда рука высовывалась из-под полога и тогда следовало подойти ближе. Шершавые пальцы прикасались к его коже, как будто императрица желала убедиться в том, что живое здоровое тело отличается от ее собственного, слабого и бесполезного.
Она заставляла его поднять подбородок и вглядывалась ему в лицо, что-то пытаясь разглядеть. Быть может, надеялась, что явится демон и подарит забвение. Но демоны никогда ничего не дарят.
В ее собственных глазах Кисараги никогда не видел слез.
Почему демоны не отняли сперва ее слух и зрение?
Говорят, она была прекрасна в юности. Императору пришлось приложить усилия, чтобы добиться ее, такая она была. Властная. Это чувствовалось даже под панцирем недвижимости. Кипучая энергия, которая не находила выхода. Императрица наверняка страдала ежеминутно, хоть тело ее теряло чувствительность. Но иногда физическая боль - не самое страшное.
Она слышала, что в Шинке, среди смуглых и сплошь темноволосых попадаются люди совершенно необычные. У нее было странное представление о забавах. Она хотела посмотреть на проклятого демонами. В Дар-Меро было не так уж много шинкийцев. Не то, что на южной границе.
Имератрица была единственной, к кому Кисараги не мог испытывать ненависти. Его ждало отлучение. Он ничем больше не мог быть полезен своей семье. Он совершил непростительное преступление. А этой женщине было плевать. Она улыбалась, видя его странные белые волосы, делавшие мальчика похожим на седого старца. Для нее он имел хоть какое-то значение.
Если бы не эта ее прихоть, он бы погиб еще восемь лет назад. Так или иначе.
Но - возможно - он сохранил бы за отцом власть.

Продолжение ТУТ